ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ БЫВШЕГО КОМИССАРА

Słowo, r. 5, 192 (1202). Ze wspomnień byłego komisarza. Вильно, 19 августа 1926 г., стр. 4; ред. Станислав Мацкевич 

Интервью авт. E. Sch.

(перевод с польского)

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ БЫВШЕГО КОМИССАРА

Первая встреча с Керенским

ффКогда в прошлом году в Вильно вернулся пан Игнатий Гинтовт-Дзевалтовский, его приезд вызвал настоящую сенсацию не только в городе, но и во всей Польше. Однако, жизнь течет быстро, и даже значительные события вскоре забываются. А поскольку пан Гинтовт отказался тогда от подробных объяснений своего поступка общественности и прессе, шум вокруг его возвращения утих.
ффТеперь, когда Советская Россия бурлит от внутренних конфликтов, когда Европа пристально следит за происходящими в Совдепии переменами, терпеливо ожидая их результата, мне показалось нелишним навестить пана Гинтовта.
фф– Расскажите о России и о себе. Думаю, что никто лучше вас не знает уклада жизни, который существуют у большевиков.
ффОднако, ба! Кто такой пан Гинтовт-Дзевалтовский? – спросят некоторые читатели, ведь далеко не каждый слышал о нем!
ффВерно. А поскольку считаю, что история жизни пана Гинтовта совершенно нетривиальна, крайне необычна, но в то же время очень интересна – расскажу вам ее. Слушайте.
ффБудучи 18-летним учеником, принимал участие в движении революционной молодежи в Польше. После окончания училища в Вильно продолжил учебу в политехническом институте в Петербурге (учился во Львовском политехническом институте и Петербургском психоневрологическом институте, но учебы не закончил – прим. блогера).

В 1905 году п. Гинтовт познакомился с руководителями российского революционного движения, чудом избежал ссылки в сибирскую тайгу. Началась война. Гинтовта призвали в войска. Дослужился до звания штабс-капитана. 
ффИ тут начинается его деятельность. Убежденный в том, что Польша может возродиться только в результате битвы с врагами, не полагаясь ни на какие обещания царского режима, Гинтовт отдается борьбе с царизмом. Вступает в ряды коммунистов. В 1917 г. организует в полках ячейки. Борется с Керенским и всем правительством эсеров. Наконец, во время наступления под Тарнополем всеми силами способствует поражению Керенского. Получает прозвище «герой тарнопольского поражения». Отдан под суд в Киеве, и в ходе процесса, который продолжается около месяца, вызывая понятный интерес, признан невиновным. Едет в Петербург. Там после устранения Керенского занимает целый ряд значительных должностей в большевистском правительстве. Становится комиссаром и комендантом Петропавловской крепости, организуя вместе с Лениным, Троцким и другими лидерами большевистского движения множество ячеек. Затем назначен министром иностранных дел и военным министром в зауральских большевистских республиках, потом становится послом в Пекине, наконец занимает должность комиссара на Кавказе. Трудно сосчитать все те должности, которые ему доставались…

И вот…

И вот в конце концов покидает Россию. Выезжает якобы в отпуск за границу. Через Италию, Австрию, Францию и Германию возвращается в Польшу…

Непонятно!..

– Возможно это нескромный вопрос, но… но, собственно говоря, почему вы так поздно вернулись? – спрашиваю у пана Гинтовта. –  Видимо, имелся какой-то конфликт с большевистским правительством.., может вычислили, – строю домыслы, – может у вас были враги..?

Пан Гинтовт усмехается.

– Нет, пан. У меня не было никаких врагов в большевистском правительстве. Я ни с кем не конфликтовал. Возможно, вам сложно будет разобраться в целой цепи событий, которая не позволила мне вернуться в Польшу раньше, долго о том рассказывать. Достаточно, если скажу, что в последние годы сидел на краю света, за Уралом, на китайской границе или в самом Китае.., трудно было одним махом все бросить.

Однако в 1923 году решил возвращаться в Польшу. Ленин мне отсоветовал ехать.

– Не советую вам, – говорит мне, – выезжать сейчас за границу. Вы знаете, какое всюду отношение к стране большевизма. Это для вас опасно. А если бы с вам что-то случилось,  мы были бы вынуждены вмешаться.

Несмотря на эти советы, готовился к отъезду. Упаковал вещи. В последний момент немецкое консульство категорически отказало мне в визе. Надо было остаться. И только в прошлом году, когда стал директором одной из воздушных линий, удалось выпросить, благодаря связям, немецкую визу. Взял отпуск и выехал. Через Италию, Францию – в Польшу.

С тех пор нахожусь в Вильно.

– Ну, хорошо, а российское правительство вас не искало, не принуждало к возвращению?

– Нет. Большевики молчат. Ведь зачем им сдалось мое преследование? Благодаря агентам, хорошо знали, где я был. В Париже сидел достаточно долго. У большевиков было два выхода: или склонить меня к возвращению, забыть мой «грех», великодушно простить и вернуть меня к моим обязанностям.., но это у них не выйдет. Догадываются, что я не хочу возвращаться… Это тоже их не очень устраивает, ведь такой скандал на всю Европу мог бы уронить их престиж. Так что, молчат…

–  Что же вы теперь собираетесь делать?

–  Завтра еду в Варшаву. Думаю отдаться работе на благо Польши.

                                                  ▪

И вот бывший большевистский комиссар, бывший министр и советский посол возвращается на свою Родину, чтобы ей служить… 
ааа– Может все же расскажете мне что-нибудь о России, какие-нибудь воспоминания…

фф– Ох, у меня их множество, множество. Мог бы долго говорить. Но.., но расскажу о важнейших событиях.
фф– Слушаю.
фф– Итак, назовем это, скажем, «Первая встреча с Керенским».
ффБыл штабс-капитаном в полку лейб-гвардии, который воевал на австрийском фронте. Это случилось в 1917 году, в июне. Наш полк должен был начать объявленное за месяц наступление на Тарнополь. Тогдашнее правительство Керенского уже было непопулярно. Всюду в армии уже существовали коммунистические ячейки, враждебно настроенные к ненавистному правительству эсеров. Я организовал в своем полку ячейку, считая, что чем радикальнее будет отход от царских порядков, тем лучше.
фф8 июня на фронт должен был приехать Керенский. Пользуясь этим, генерал Авксентьев, командир I корпуса гвардии, устно попросил Керенского, чтобы тот как-то повлиял и противостоял агитации Гинтовта-Дзевалтовского.
ффЯ подготовился к этому визиту. Проинструктировал солдат полка, как должны себя вести. Попросил об абсолютном спокойствии. В назначенный день на фронте появился Керенский, в то время военный министр. Полковые отряды армии устроили настоящий митинг. На взгорьях разместилось 10 тысяч солдат. Керенский приехал на автомобиле и произнес речь. Его не слушали. Керенского, который привык к громким овациям после каждого выступления, этот холодный прием войска заставил нервничать. Кончил. Наступила тишина. Керенский, бледный от злости и волнения, подъехал ко мне на машине и остановился так близко, что правое крыло автомобиля коснулось меня.
ффКеренский поднялся на сиденье и крикнул:
фф– Кто смеет со мной говорить?
ффЯ поднял руку и произнес:
фф– Я буду говорить с вами, господин министр!
фф– Кто вы?
фф– Я председатель комитета лейб-гвардии гренадерского полка.
фф– Штабс-капитан Дзевалтовский?
фф– Да.
ффПосле чего произнес короткую и лаконичную речь, закончив ее чтением резолюции, в которой говорилось, что гвардия не будет доверять правительству до тех пор, пока там заседает Керенский и его эсеры.
ффТогда Керенский обратился к солдатам:
фф– Ваш представитель искажает факты. Я дал приказ к наступлению только потому, что армия сама высказалась за него.
ффИ продолжил, что только 3 армейских комитета выступили против наступления, а 12 поддержали это решение.
ффПосле чего сел. На эту реплику не отозвался ни один голос. Керенский был в ярости. Не раздалось ни единого хлопка.
фф– Поехали! – бросил шоферу.

Я остановил его взмахом руки, желая, чтобы меня выслушали. Керенский порывался уехать, но его сдержало присутствие решительно настроенных солдат.

– Останусь, – произнес он, – если ваш представитель попросит извинения. Он оскорбил меня, назвав господином министром вместо товарища.

Я снова начал говорить:

– Господин министр, пока вы находитесь в теперешнем правительстве, мы не можем называть вас товарищем министром – это невозможно. Но знает ли господин министр, как были избраны настоящие армейские комитеты?

Керенский смутился и попросил сопровождающего его комиссара Ставки Станкевича:

– Ответь, как прошли выборы!

Тот на одном дыхании выпалил:  «Тайно, прямым голосованием…»

– Вот видите, – обратился я к солдатам, – господин министр не знает, как были избраны революционные комитеты. Но мы знаем, и знаем, что то, что сказал комиссар Ставки – ложь!

В это время по моему приказу солдаты расступились, и Керенский, едва владея собой, выехал.

Все хорошо знали, что наступление, к которому готовились целый месяц, ради которого велись беседы с солдатами, удаться не может. Австрийцы были к нему готовы. Ну, и наступление закончилось поражением, и стало началом конца правительства Керенского. На тарнопольское наступление австрийцы ответили контрнаступлением, принудив российские войска к паническому бегству.

Некоторые издания назвали вышеописанное событие «первой пощечиной Керенскому», за которой последовали другие, заставив его в конце концов бежать, отказавшись от власти, что вызвало у россиян отвращение и презрение к нему.

Słowo, r. 5, 193 (1203), 20 августа 1926 г., стр. 4

Сентябрьская революция 1917 года (здесь и далее речь идет об Октябрьской революции – прим. блогера)

фф– Когда вернулся, – продолжал свой рассказ пан Гинтовт, – в Петербург после киевского процесса, в котором был признан невиновным в тарнопольском поражении, не ожидал приема, который мне был оказан. На вокзале собрались делегации с транспарантами, музыкой, меня встретили овацией.
ффЯ был приятно удивлен.
ффВ Петербурге оказался 18 сентября 1917 г. Уже долгое время большевики готовились к перевороту. Во главе большевистского движения стояла организация под названием Военная Партия Коммунистов, ее председателем был Подвойский (первый большевистский военный министр). В организации царил неописуемый хаос. Не было определено время окончательного удара, обратились к Ленину, который рекомендовал поторопиться.
ффПопытка свержения правительства была намечена на 25 сентября. Немедленно после своего возвращения я получил указание о создании Губернской военной большевистской организации с резиденцией в Луге. На его осуществление имел неполную неделю времени. Однако, успел. 24-го получил приказ назначить в Луге комиссара петербургского совета, а самому срочно возвращаться в Петербург. После ночного заседания выехал из Луги последним поездом в четвертом часу утра.
ффВ Петербурге направился прямо с вокзала в Смольный институт, где разместился Главный Совет. Вскоре начало собираться множество известных деятелей того времени. Всеобщее внимание обращали на себя бывшие политические заключенные. Среди них я заметил Крыленко и Раскольникова (Раскольников Федор Федорович (наст. фам. - Ильин) (1892-1939) – прим. блогера), которые сидели в «Крестах» (петербургская тюрьма для политических преступников).
ффОколо 10 часов появился Ленин, возвратившийся прямо из Финляндии. Началось обсуждение. Шли заядлые споры. Однако дело решила информация о том, что Керенский с правительством укрывается в Зимнем дворце, имея в обороне только юнкеров и добровольческие женские полки.
ффВ третьем часу Троцкий, Подвойский, я и еще один офицер поехали осматривать позиции большевистских войск. Оттуда мы направились в Петропавловскую крепость. Мы решили установить там орудия и выслать Керенскому ультиматум с приказом немедленно сдаться. В случае отрицательного ответа мы планировали открыть огонь.
ффЯ остался в крепости в качестве командира, Троцкий вернулся в Смольный институт. Вскоре ко мне начали являться представители юнкерских училищ, которые располагались в Зимнем дворце. Советовал им сложить оружие во избежание кровопролития. Послал к Керенскому делегатом Антонова-Овсеенко (в настоящее время посол в Праге). Керенский его арестовал. В это время юнкера перешли на сторону большевиков и в свою очередь арестовали правительство. Керенский сумел улизнуть в Гатчину. Затем освобожденный Овсеенко приказал сложить оружие и вернулся в крепость. Я стал комиссаром и комендантом Зимнего дворца.
ффОднако оказалось, что сражение не было окончено. Мы узнали, что Керенский собрал в Гатчине казацкие полки и ведет их на Петербург. Революционный комитет не был к этому готов. Был создан главный штаб, в состав которого вошли Чудновский, Овсеенко, полковник Бойе и я. Командующим войсками, выступающими против Керенского, избрали Крыленко, который вскоре отказался от этой должности.
ффВместо Крыленко командование принял я, но из-за творящегося хаоса также сложил мандат.
ффНачалась ожесточенная борьба. Инициаторы большевистского переворота в сентябре были слабо к ней подготовлены. Их победу следует приписать тому, что Керенский совершенно не умел владеть ситуацией.
ффБольшевики победили. Окончательно разгромленный Керенский бежал в Финляндию.
ффВласть приняли Ленин, Троцкий, Овсеенко и другие. 25 сентября началась новая эра в истории России – правление большевиков.

Феликс Дзержинский и легенды о нем
 
ффДзержинский как член центрального комитета партии до начала сентябрьской революции не принимал никакого участия в общественной работе. Но действительно, всегда был рядом с Лениным, на которого оказывал определенное влияние как советчик.
ффПосле создания Революционного комитета Дзержинский вошел в него в качестве члена Совета. Когда Керенский последний раз наступал на Петербург, юнкерские отряды взбунтовались и перешли на его сторону. В это время была наскоро создана комиссия по борьбе с контрреволюцией, во главе которой встал «товарищ Феликс». Несколько раз я встречал его на заседаниях, но тогда мы не имели возможности долго разговаривать. У него всегда было множество дел.
ффДольше беседовал с ним, когда его уволила после ареста та же комиссия по борьбе с контрреволюцией.
ффНадо сказать, что вице-председателем комиссии был левый эсер Александрович. На одном из заседаний Александрович арестовал Дзержинского, желая совершить новый государственный переворот. Но его план не удался.
ффЯ столкнулся тогда с Дзержинским на улице в Москве. Он шел со своим коллегой Уншлихтом. Мы поздоровались, и Дзержинский с юмором рассказал мне о своих впечатлениях от ареста, произведенного его собственным подчиненным.
ффВ другой раз встретил его тоже на улице. Шел один, пешком – в своей офицерской шинели, с обычной кепкой на голове.
фф– И куда?
фф– Да вот в свою Чрезвычайку иду, – ответил он мне.
ффПроводил его, удивляясь, что такой ответственный человек не соблюдает мер безопасности. Сказал ему об этом. Он усмехнулся и ответил, что убежден, что от пули не погибнет…
фф– Какое же общее впечатление производил этот человек?  – прервал я пана Гинтовта.
фф– Дзержинский был человеком необычайно сильной воли. Его основной чертой можно назвать любезность, причем по отношению ко всем. С поляками всегда разговаривал по-польски, никогда по-русски. Наиболее охотно и чаще всего общался тоже с  поляками.
фф– Ну, хорошо, а его пресловутая жестокость..?
фф– Смешно… Дзержинский – не знаю, подписал ли сам хоть несколько смертных приговоров. Он стоял во главе исполнительных органов, но сам не принимал в экзекуциях никакого участия.
ффДля людей характерно верить легендам. Например, Робеспьер считается извергом и палачом. По крайней мере, таким его изображают в школьных учебниках истории. На самом деле, он вовсе не был чудовищем. Его частная жизнь это опровергает. Достаточно прочесть книгу Анатоля Франса «Les dieux ensuivent», чтобы убедиться, как человечество любит сочинять легенды об известных людях…
ффКак нельзя обвинять прокурора в том, что он выносит приговоры десяткам и сотням преступников и опосредованно причастен к их казни, так и Дзержинский не был никем таким… В общении был необычайно приятен, отличался большой интеллигентностью. Всегда охотно выслушивал просьбы. Помню, я просил его как-то об освобождении из тюрьмы нескольких офицеров. Он тут же позвонил тюремному начальству, приказал проверить бумаги и освободил незаконно обвиненных… В действительности, наибольшей жестокостью отличались  руководители провинциальных отделов ГПУ, которые, будучи совершенно лишены чувства этики, часто зверствовали, издевались над своими жертвами.
ффВот следующий случай, который стал самой большой ошибкой Дзержинского.
ффОсенью 1918 года он был членом Комиссии при ВЦИК как представитель Чрезвычайки. На одном из собраний Крыленко, который выступал как представитель Минюста, добивался лишения Чрезвычайки судебных функций, поскольку практика показала, что ею приговаривается и расстреливается целый ряд невинных людей. Крыленко обращал особое внимание на тот факт, что при вынесении приговоров комиссией часто играла роль личная неприязнь, поэтому весь состав судов не соответствует требованиям. С другой стороны, в местных чрезвычайках часто заседали преступники и садисты. Их приговоры являлись насилием и полным ужасающих сцен проявлением патологических и сексуальных отклонений.
ффНа что Дзержинский ответил, что, хотя полностью согласен с выводами Крыленко, однако считает, что настоящее положение нестабильно и критично, поэтому следует оставить при чрезвычайках судебную власть по причине непрекращающейся угрозы разрухи.
ффДальнейшее сохранение такого террора было губительно. Масса людей жила в страхе, неуверенная в завтрашнем дне. Многие бежали из России. Только по прошествии времени ГПУ лишилось судебных функций, единственно, исполняло приговоры специальных судов.